О генри дары волхвов книга: Книга: «Дары волхвов» — Генри О.. Купить книгу, читать рецензии

Содержание

Читать онлайн «Дары волхвов», О. Генри – ЛитРес

Дары волхвов

^[1]

Один доллар и восемьдесят семь центов. Это все, что удалось отложить. Из них шестьдесят – одноцентовыми монетками. За эти несчастные гроши пришлось торговаться с зеленщиком, бакалейщиком и мясником, так что аж щеки горели под красноречивыми взглядами продавцов, явно не одобрявших подобную мелочность. Делла трижды пересчитала деньги. Один доллар и восемьдесят семь центов. А Рождество уже завтра.

Очевидно, что при таком положении дел оставалось лишь рухнуть на старый потертый диванчик и зарыдать в голос. Так Делла и поступила. Из чего можно сделать вполне однозначный вывод, что жизнь состоит из рыданий, всхлипов и улыбок, причем всхлипы преобладают.

Пока хозяйка дома потихонечку переходит от первой стадии ко второй, давайте осмотрим сам дом. Съемная меблированная квартира за восемь долларов в неделю. Еще не совсем нищета, но уже близко к тому.

В вестибюле внизу – вечно пустующий почтовый ящик и кнопка электрического звонка, из которой ни один смертный не смог бы выжать ни звука. Имелась и карточка с именем: «Мистер Джеймс Диллингхем Янг».

Гордое «Диллингхем» появилось на карточке в период былого достатка, когда обладатель сего достославного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь доход сократился до двадцати долларов, и буквы в «Диллингхеме» потускнели, словно всерьез призадумавшись, а не сжаться ли им в неприхотливое, скромное «Д». Но каждый раз, когда мистер Джеймс Диллингхем Янг возвращался с работы домой и поднимался в квартиру на самом верху, его неизменно приветствовал радостный возглас: «Джим!» – и горячие объятия миссис Джеймс Диллингхем Янг, уже представленной вам как Делла. И это прекрасно.

Делла вытерла слезы и припудрила щеки. Встав у окна, она уныло смотрела на серую кошку на сером заборе в сером заднем дворе. Завтра Рождество, а у нее только доллар и восемьдесят семь центов на подарок Джиму. Она месяцами копила деньги, стараясь сберечь каждый цент, и вот результат. На двадцать долларов в неделю особенно не пошикуешь. Она не рассчитывала на такие большие расходы. Расходы всегда превышают расчеты. Всего один долларов и восемьдесят семь центов на подарок Джиму. Ее Джиму. Сколько счастливых часов провела Делла в раздумьях, что ему подарить. Что-нибудь редкое, утонченное, совершенно особенное – что-то, хоть отдаленно достойное высокой чести принадлежать ее Джиму.

В проеме между окнами стояло трюмо. Возможно, вы видели такие трюмо в меблированных комнатах за восемь долларов в неделю. Наблюдая за сменой своих отражений в его узких продольных створках, очень худой и очень подвижный человек может составить себе более-менее точное представление о собственной внешности. Делла, будучи худенькой, в совершенстве владела этим искусством.

Резко отвернувшись от окна, она встала перед зеркалом. Ее глаза сияли, но лицо было бледным, утратив все краски буквально за двадцать секунд. Она вмиг распустила прическу, и длинные волосы свободно рассыпались по плечам.

У четы Джеймс Диллингхем Янг было два настоящих сокровища, которыми оба по праву гордились. Одно из них – золотые карманные часы Джима, некогда принадлежавшие его отцу, а еще раньше – деду. Второе – волосы Деллы. Если бы царица Савская жила в доме напротив, Делла сушила бы волосы после мытья, свесив их из окна, и перед ними померкли бы все драгоценности Ее Величества. Если бы царь Соломон служил в доме швейцаром и прятал в подвале все свои несметные богатства, Джим, проходя мимо, всякий раз доставал бы часы из кармана, и царь царей рвал бы на себе бороду от зависти.

Теперь же роскошные волосы Деллы ниспадали пышным каскадом, струясь и сверкая, подобно каштановому водопаду. Длиной ниже колен, они окутали свою обладательницу волнистым плащом. Торопливо и нервно Делла снова собрала их в узел. Почти закончив с прической, она на секунду замялась, застыв перед зеркалом, и две слезинки упали на потертый красный ковер.

И вот надет старенький коричневый жакет, надета старенькая коричневая шляпка. В вихре взметнувшихся юбок, все так же сверкая глазами, Делла спустилась по лестнице и выскочила на улицу.

Она быстро пришла куда нужно и остановилась у двери под вывеской: «Мадам Софрони. Парики и другие изделия из натуральных волос». На второй этаж Делла взлетела бегом, так что даже слегка запыхалась. Мадам Софрони, крупная, рыхлая женщина с очень бледным и хмурым лицом, была совсем не похожа на «Софрони».

– Купите у меня волосы? – спросила Делла.

– Волосы я покупаю, – сказала мадам. – Снимите-ка шляпку, голубушка. Глянем, чего у вас есть.

И вновь заструился каштановый водопад.

– Двадцать долларов, – сказала мадам, подхватив пышную массу опытной ловкой рукой.

– Давайте же их скорее, – сказала Делла.

Следующие два часа пролетели на розовых крыльях. Прошу прощения за избитую метафору. Делла бегала по магазинам, искала подарок для Джима.

И наконец-то нашла. Самый лучший подарок, словно созданный специально для Джима и больше ни для кого. В других магазинах не нашлось ничего даже близко похожего, а уж она-то смотрела везде и всюду. Это была платиновая цепочка для карманных часов, строгого и простого фасона, ценная исключительно качеством материала и исполнения, а не кричащим мишурным блеском – как и положено всякой хорошей вещи. Можно даже сказать, что цепочка и вправду была достойна Джимовых часов. Как только Делла увидела ее в витрине, она сразу решила, что эта цепочка должна принадлежать Джиму. Она была точно такая же, как он сам. Скромность и благородство – вот идеальная формулировка, одинаково подходящая к ним обоим. Заплатив за покупку двадцать один доллар, Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кошельке. Зато с этой цепочкой Джиму будет не стыдно справляться о времени в любом обществе. Хотя часы были великолепны, но в присутствии посторонних Джим не любил вынимать их из кармана, потому что стеснялся старого кожаного ремешка, служившего вместо цепочки.

По возвращении домой радостное возбуждение Деллы слегка улеглось, уступив место благоразумию и предосторожности. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ на плите и принялась устранять разрушения, причиненные щедростью вкупе с любовью. А это, друзья мои, большой труд – труд поистине колоссальный.

Минут через сорок ее голова покрылась тугими мелкими кудряшками, что придавало ей сходство с проказливым мальчишкой, сбежавшим с уроков. Она долго рассматривала себя в зеркале, пристально и придирчиво.

– Если Джим не убьет меня сразу, – сказала она своему отражению, – до того как успеет взглянуть повнимательнее, он, наверное, скажет, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что было делать?! Да, что делать, когда у тебя только доллар и восемьдесят семь центов?!

К семи часам кофе был сварен, и сковорода уже грелась на плите в ожидании отбивных.

Джим никогда не опаздывал. Зажав в кулаке часовую цепочку, Делла уселась за стол, на уголок, ближайший к входной двери. Снизу донеслись шаги, Джим уже поднимался по лестнице, и на мгновение Делла побледнела. Имея привычку безмолвно молиться о помощи в самых простых повседневных заботах, она и сейчас прошептала:

– Господи, миленький, пусть я останусь красивой в его глазах.

Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. Он был худым и очень серьезным. Бедняга, такой молодой, всего двадцать два года – и уже обремененный семьей! Ему давно нужно новое пальто, да и перчаток у него нет.

Джим вошел в комнату и застыл, словно сеттер, почуявший куропатку. Он стоял, впившись взглядом в Деллу, и от этого странного взгляда ей стало страшно. В глазах Джима не было ни досады, ни ярости, ни удивления, ни ужаса – ничего из того, к чему она мысленно подготовилась. Он просто молча смотрел на нее этим странным, пугающим взглядом.

Делла вскочила и бросилась к мужу.

– Джим, дорогой, – быстро заговорила она, – не надо так на меня смотреть. Да, я обрезала волосы и продала, чтобы ты не остался без рождественского подарка. Я очень хотела сделать тебе подарок. Они опять отрастут. Ты же не сердишься, да? Я не могла по-другому. Волосы отрастут совсем скоро, они у меня очень быстро растут. Давай, Джим, пожелай мне счастливого Рождества, и пусть оно будет счастливым и радостным. Ты даже не представляешь, какой у меня для тебя подарок… Какой прекрасный подарок!

– Ты обрезала волосы? – спросил он натужно, словно так и не смог до конца осознать этот вполне очевидный факт, даже после весьма напряженной работы мысли.

– Обрезала и продала, – сказала Делла. – Но ведь я все равно тебе нравлюсь? Я все та же, да? Только без длинных волос.

Джим растерянно оглядел комнату.

– Говоришь, без волос? – тупо переспросил он.

– Можешь их не искать, все равно не найдешь, – сказала ему Делла. – Говорю же, я их продала. Джим, сегодня Сочельник. Пожалуйста, не сердись на меня. Это все ради тебя. Может быть, волосы на моей голове и поддавались какому-то счету, – ее голос вдруг сделался очень серьезным и нежным, – но мою любовь к тебе ничем не измерить и не сосчитать. Уже можно жарить отбивные, Джим?

Из оцепенения Джим вышел быстро. Он заключил свою Деллу в объятия. А мы проявим деликатность, отвернемся на десять секунд и ненавязчиво поразмышляем о чем-нибудь постороннем. Восемь долларов в неделю или миллион в год – в чем заключается разница между ними? Математик или рационалист дадут вам неверный ответ. Волхвы принесли ценнейшие дары, но такого среди них не было. Это загадочное утверждение разъяснится позднее.

Джим достал из кармана пальто небольшой сверток и бросил его на стол.

– Не заблуждайся насчет меня, Делл, – сказал он. – Хоть побрейся ты налысо, никакая прическа и стрижка не заставят меня разлюбить мою девочку. Но раскрой этот сверток, и ты поймешь, почему я сперва растерялся.

Белые ловкие пальчики распустили бечевку и разорвали бумагу. Раздался радостный возглас, увы, тут же сменившийся – совершенно по-женски – истерическими рыданиями, так что хозяину дома пришлось немедленно применить весь арсенал утешительных мер.

Потому что в свертке лежали гребни – тот самый набор декоративных гребней для волос, которым Делла давно любовалась в одной из витрин на Бродвее. Невероятно красивые гребни, настоящие черепаховые, украшенные по ободку мелкими драгоценными камешками – как раз такого оттенка, который так хорошо подошел бы к роскошным когда-то, а ныне исчезнувшим волосам. Гребни стоили дорого, она это знала, и мечтала о них, изнывая всем сердцем, без малейшей надежды на обладание. А теперь у нее есть прелестные гребни, но нет волос под желанное украшение.

Она прижала гребни к груди и наконец-то смогла улыбнуться сквозь слезы, поднять глаза и сказать:

– Волосы отрастут быстро, Джим!

А затем Делла вскочила, точно ошпаренный котенок, и воскликнула:

– Ой!

Она так и не отдала Джиму подарок! Она протянула цепочку мужу, держа ее на ладони. Казалось, что матовый драгоценный металл засверкал, отразив радостный блеск ее глаз.

– Тебе нравится, Джим? Я весь город обегала, пока искала тебе подарок. Теперь ты будешь смотреть на часы хоть по сто раз на дню. Кстати, дай мне часы. Я хочу посмотреть, как они смотрятся вместе.

Но вместо того чтобы послушаться, Джим прилег на диванчик, положил руки под голову и улыбнулся.

– Делл, – сказал он, – давай пока спрячем наши подарки. Отложим до лучших времен, а то уж больно они хороши. Я продал часы, чтобы купить тебе гребни. А теперь уже можно жарить отбивные.

Волхвы, как мы знаем, были очень мудры – необычайно мудры, – те волхвы, что явились с дарами к Младенцу в яслях. Они заложили традицию дарить подарки на Рождество. У мудрых дарителей и дары, без сомнения, были мудрыми, вероятно, с заранее оговоренной возможностью обмена в случае необходимости. Я же, как мог, рассказал вам простую историю о двух глупых детях в дешевой съемной квартирке, которые совершенно не мудро пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но пусть знают нынешние мудрецы: из всех, приносящих дары, эти двое – мудрейшие. Среди тех, кто вручает и принимает дары, мудрее всех будут подобные им. Всегда и везде это мудрейшие из мудрейших. Они и есть волхвы.

В антракте

^[2]

Майская луна ярко освещала частный пансион миссис Мэрфи. Загляните в календарь, и вы узнаете, какой величины площадь освещали в тот вечер ее лучи. Лихорадка весны была в полном разгаре, а за ней должна была последовать сенная лихорадка. В парках показались молодые листочки и закупщики из западных и южных штатов. Расцветали цветы, и процветали курортные агенты; воздух и судебные приговоры становились мягче; везде играли шарманки, фонтаны и картежники.

Окна пансиона миссис Мэрфи были открыты. Кучка жильцов сидела на высоком крыльце, на круглых и плоских матах, похожих на блинчики. У одного из окон второго этажа миссис Мак-Каски поджидала мужа. Ужин стыл на столе. Жар из него перешел в миссис Мак-Каски.

Мак-Каски явился в девять. На руке у него было пальто, в зубах – трубка. Он попросил извинения за беспокойство, проходя между жильцами и осторожно выбирая место, куда поставить ногу в ботинке невероятных размеров.

Открыв дверь в комнату, он был приятно изумлен: вместо конфорки от печки или машинки для картофельного пюре в него полетели только слова.

Мистер Мак-Каски решил, что благосклонная майская луна смягчила сердце его супруги.

– Слышала я тебя, – долетели до него суррогаты кухонной посуды. – Перед всякой дрянью ты извиняешься, что наступил ей на хвост своими ножищами, а жене ты на шею наступишь и не почешешься, а я-то жду его не дождусь, все глаза проглядела, и ужин остыл, купила какой-никакой на последние деньги, ты ведь всю получку пропиваешь по субботам у Галлегера, а нынче уж два раза приходили за деньгами от газовой компании.

– Женщина, – сказал мистер Мак-Каски, бросая пальто и шляпу на стул, – этот шум портит мне аппетит. Не относись презрительно к вежливости, этим ты разрушаешь цемент, скрепляющий кирпичи в фундаменте общества. Если дамы загораживают дорогу, то мужчина просто обязан спросить разрешения пройти между ними. Будет тебе выставлять свое свиное рыло в окно, подавай на стол.

Миссис Мак-Каски тяжело поднялась с места и пошла к печке. По некоторым признакам Мак-Каски сообразил, что добра ждать нечего. Когда уголки ее губ опускались вниз наподобие барометра, это предвещало град – фаянсовый, эмалированный и чугунный.

– Ах вот как, свиное рыло? – возразила миссис Мак-Каски и швырнула в своего повелителя полную кастрюльку тушеной репы.

Мак-Каски не был новичком в такого рода дуэтах. Он знал, что должно следовать за вступлением. На столе лежал кусок жареной свинины, украшенный трилистником. Этим он и ответил, получив отпор в виде хлебного пудинга в глиняной миске. Кусок швейцарского сыра, метко пущенный мужем, подбил глаз миссис Мак-Каски. Она нацелилась в мужа кофейником, полным горячей, черной, не лишенной аромата жидкости; этим заканчивалось меню, а следовательно, и битва.

Но Мак-Каски был не какой-нибудь завсегдатай грошового ресторана. Пускай нищая богема заканчивает свой обед чашкой кофе. Это дело нехитрое. Он сделает кое-что похитрее. Чашки для полоскания рук были ему небезызвестны. В пансионе Мэрфи их не полагалось, но эквивалент был под руками. Он торжествующе швырнул умывальную чашку в голову своей супруги-противницы. Миссис Мак-Каски увернулась вовремя. Она схватила утюг, надеясь с его помощью успешно закончить эту гастрономическую дуэль. Но громкий вопль внизу остановил ее и мистера Мак-Каски и заставил их заключить перемирие.

На тротуаре перед домом стоял полисмен Клири и, насторожив ухо, прислушивался к грохоту разбиваемой вдребезги домашней утвари.

«Опять это Джон Мак-Каски со своей хозяйкой, – размышлял полисмен. – Пойти, что ли, разнять их. Нет, не пойду. Люди они семейные, развлечений у них мало. Да небось скоро и кончат. Не занимать же для этого тарелки у соседей».

И как раз в эту минуту в нижнем этаже раздался пронзительный вопль, выражающий испуг или безысходное горе.

– Кошка, должно быть, – сказал полисмен Клири и быстро зашагал прочь.

Жильцы, сидевшие на ступеньках, переполошились. Мистер Туми, страховой агент по происхождению и аналитик по профессии, вошел в дом, чтобы исследовать причины вопля. Он возвратился с известием, что мальчик миссис Мэрфи, Майк, пропал неизвестно куда. Вслед за вестником выскочила сама миссис Мэрфи – двухсотфунтовая дама, в слезах и истерике, хватая воздух и вопия к небесам об утрате тридцати фунтов веснушек и проказ. Вульгарное зрелище, конечно, но мистер Туми сел рядом с модисткой мисс Пурди, и руки их сочувственно встретились. Сестры Уолш, старые девы, вечно жаловавшиеся на шум в коридорах, тут же спросили: не спрятался ли мальчик за стоячими часами?

Майор Григ, сидевший на верхней ступеньке рядом со своей толстой женой, встал и застегнул сюртук.

– Мальчик пропал? – воскликнул он. – Я обыщу весь город.

Его жена обычно не позволяла ему выходить из дому по вечерам. Но тут она сказала баритоном:

– Ступай, Людовик! Кто может смотреть равнодушно на горе матери и не бежит к ней на помощь, у того каменное сердце.

– Дай мне центов тридцать или, лучше, шестьдесят, милочка, – сказал майор. – Заблудившиеся дети иногда уходят очень далеко. Может, мне понадобится на трамвай.

Старик Денни, жилец с четвертого этажа, который сидел на самой нижней ступеньке и читал газету при свете уличного фонаря, перевернул страницу, дочитывая статью о забастовке плотников. Миссис Мэрфи вопила, обращаясь к луне:

– О-о, где мой Майк, ради Господа Бога, где мой сыночек?

– Когда вы его видели последний раз? – спросил старик Денни, косясь одним глазом на заметку о союзе строителей.

– Ох, – стонала миссис Мэрфи, – может, вчера, а может, четыре часа тому назад. Не припомню. Только пропал он, пропал мой сыночек Майк. Нынче утром играл на тротуаре, а может, это было в среду? Столько дел, где ж мне припомнить, когда это было? Я весь дом обыскала, от чердака до погреба, нет как нет, пропал да и только. О, ради Господа Бога…

Молчаливый, мрачный, громадный город всегда стойко выдерживал нападки своих хулителей. Они говорят, что он холоден, как железо, говорят, что жалостливое сердце не бьется в его груди; они сравнивают его улицы с глухими лесами, с пустынями застывшей лавы. Но под жесткой скорлупой омара можно найти вкусное, сочное мясо. Возможно, какое-нибудь другое сравнение было бы здесь более уместно. И все-таки обижаться не стоит. Мы не стали бы называть омаром того, у кого нет хороших, больших клешней.

Ни одно горе не трогает неискушенное человеческое сердце сильнее, чем пропажа ребенка. Детские ножки такие слабенькие, неуверенные, а дороги такие трудные и крутые.

Майор Григ юркнул за угол и, пройдя несколько шагов по улице, зашел в заведение Билли.

– Налейте-ка мне стопку, – сказал он официанту. – Не видели вы такого кривоногого, чумазого дьяволенка лет шести, он где-то тут заблудился?

На крыльце мистер Туми все еще держал руку мисс Пурди.

– Подумать только об этом милом-милом крошке! – говорила мисс Пурди. – Он заблудился, один, без своей мамочки, может быть, уже попал под звонкие копыта скачущих коней, ах, какой ужас!

– Да, не правда ли? – согласился мистер Туми, пожимая ей руку. – Может, мне пойти поискать его?

– Это, конечно, ваш долг, – отвечала мисс Пурди. – Но боже мой, мистер Туми, вы такой смелый, такой безрассудный, вдруг с вами что-нибудь случится, тогда как же…

Старик Денни читал о заключении арбитражной комиссии, водя пальцем по строчкам.

На втором этаже мистер и миссис Мак-Каски подошли к окну перевести дух. Согнутым пальцем мистер Мак-Каски счищал тушеную репу с жилетки, а его супруга вытирала глаз, заслезившийся от соленой свинины. Услышав крики внизу, они высунули головы в окно.

– Маленький Майк пропал, – сказала миссис Мак-Каски, понизив голос, – такой шалун, настоящий ангелочек!

– Мальчишка куда-то девался? – сказал Мак-Каски, высовываясь в окно. – Экое несчастье, прямо беда. Дети – другое дело. Вот если б баба пропала, я бы слова не сказал, без них куда спокойней.

Не обращая внимания на эту шпильку, миссис Мак-Каски схватила мужа за плечо.

– Джон, – сказала она сентиментально, – пропал сыночек миссис Мэрфи. Город такой большой, долго ли маленькому мальчику заблудиться! Шесть годочков ему было, Джон, и нашему сынку было бы столько же, кабы он родился шесть лет тому назад.

– Да ведь он не родился, – возразил мистер Мак-Каски, строго придерживаясь фактов.

– А если б родился, какое бы у нас было горе нынче вечером, ты подумай: наш маленький Филан неизвестно где, может, заблудился, может, украли.

– Глупости несешь, – ответил Мак-Каски. – Назвали бы его Пат, в честь моего старика в Кэнтриме.

– Врешь! – без гнева сказала миссис Мак-Каски. – Мой брат стоил сотни таких, как твои вшивые Мак-Каски. В честь него мы и назвали бы мальчика. – Облокотившись на подоконник, она посмотрела вниз, на толкотню и суматоху. – Джон, – сказала миссис Мак-Каски нежно, – прости, я погорячилась.

– Да, – ответил муж, – пудинг был горячий, это верно, а репа еще горячей, а кофе так прямо кипяток. Можно сказать, горячий ужин, правда твоя.

Миссис Мак-Каски взяла мужа под руку и погладила его шершавую ладонь.

– Ты послушай, как убивается бедная миссис Мэрфи, – сказала она. – Ведь это просто ужас, такому крошке заблудиться в таком большом городе. Если б это был наш маленький Филан, у меня бы сердце разорвалось.

Мистер Мак-Каски неловко отнял свою руку, но тут же обнял жену за плечи.

– Глупость, конечно, – сказал он грубовато, – но я бы и сам убивался, если б нашего… Пата украли или еще что-нибудь с ним случилось. Только у нас никогда детей не было. Я с тобой бываю груб, неласков, Джуди. Ты уж не попомни зла.

Они сели рядом и стали вместе смотреть на драму, которая разыгрывалась внизу.

Долго они сидели так. Люди толпились на тротуаре, толкаясь, задавая вопросы, оглашая улицу говором, слухами и неосновательными предположениями. Миссис Мэрфи то исчезала, то появлялась, прокладывая себе путь в толпе, как большая, рыхлая гора, орошаемая звучным каскадом слез. Курьеры прибегали и убегали.

Вдруг гул голосов, шум и гам на тротуаре перед пансионом стали громче.

– Что там такое, Джуди? – спросил мистер Мак-Каски.

– Это голос миссис Мэрфи, – сказала жена, прислушавшись. – Говорит, нашла Майка под кроватью у себя в комнате, он спал за свертком линолеума.

Мистер Мак-Каски расхохотался.

– Вот тебе твой Филан! – насмешливо воскликнул он. – Пат такой штуки ни за что не отколол бы. Если бы мальчишку, которого у нас нет, украли бы или он пропал бы неизвестно куда, черт с ним, пускай назывался бы Филан да валялся бы под кроватью, как паршивый щенок.

Миссис Мак-Каски тяжело поднялась с места и пошла к буфету – уголки рта у нее были опущены.

Полисмен Клири появился из-за угла, как только толпа рассеялась. В изумлении, насторожив ухо, он повернулся к окнам квартиры Мак-Каски, откуда громче прежнего слышался грохот тарелок и кастрюль и звон швыряемой в кого-то кухонной утвари. Полисмен Клири вынул часы.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул он. – Джон Мак-Каски с женой дерутся вот уже час с четвертью по моему хронометру. Хозяйка-то потяжелей его фунтов на сорок. Дай Бог ему удачи.

Полисмен Клири опять повернул за угол. Старик Денни сложил газету и скорей заковылял вверх по ступенькам крыльца – как раз вовремя, потому что миссис Мэрфи уже запирала двери на ночь.

Читать книгу «Дары волхвов» онлайн полностью📖 — О. Генри — MyBook.

– Купите у меня волосы? – спросила Делла.

– Волосы я покупаю, – сказала мадам. – Снимите-ка шляпку, голубушка. Глянем, чего у вас есть.

И вновь заструился каштановый водопад.

– Двадцать долларов, – сказала мадам, подхватив пышную массу опытной ловкой рукой.

– Давайте же их скорее, – сказала Делла.

К семи часам кофе был сварен, и сковорода уже грелась на плите в ожидании отбивных.

– Господи, миленький, пусть я останусь красивой в его глазах.

Делла вскочила и бросилась к мужу.

Джим растерянно оглядел комнату.

– Говоришь, без волос? – тупо переспросил он.

Джим достал из кармана пальто небольшой сверток и бросил его на стол.

Она прижала гребни к груди и наконец-то смогла улыбнуться сквозь слезы, поднять глаза и сказать:

– Волосы отрастут быстро, Джим!

А затем Делла вскочила, точно ошпаренный котенок, и воскликнула:

– Ой!

Дар волхвов

Информация о проекте Гутенберг

Один доллар и восемьдесят семь центов.

Это все. И
шестьдесят центов из них были в пенни. Копейки спасли один и два
за раз, сбив бульдозерами бакалейщика и овощевода и
мясника, пока не запылали щеки от молчаливого
вменение
экономии
что такое близкое общение
подразумевается. Трижды Делла сосчитала. Один доллар восемьдесят семь
центов А на следующий день должно было быть Рождество.

Делать было явно нечего, кроме как плюхнуться на
потрепанный диванчик и вой. Так Делла и сделала. Который
побуждает к моральному размышлению о том, что жизнь состоит из
рыдания, всхлипы и улыбки, причем всхлипы преобладают.

Пока хозяйка дома постепенно утихает
от первого этапа ко второму, взгляните на дом.
Меблированная квартира за 8 долларов в неделю. Это не совсем попрошайничество
описание, но это слово определенно было настороже
для
нищенство
отряд.

В вестибюле внизу был почтовый ящик, в который нельзя было
пошла бы буква, и электрическая кнопка, от которой ни один смертный
палец мог уговорить кольцо. К ним относился также
карточка с именем «Мистер Джеймс Диллингем Янг».

«Диллингем» был брошен по ветру во время
прежний период процветания, когда его обладатель
платили 30 долларов в неделю. Теперь, когда доход сократился до 20 долларов,
хотя они всерьез подумывали о заключении контракта с
скромный и непритязательный Д. Но всякий раз, когда мистер Джеймс Диллингем
Янг пришел домой и добрался до своей квартиры наверху, его звали
«Джим» и сильно обняла миссис Джеймс Диллингем Янг,
вас уже представили как Деллу. Что все очень хорошо.

Делла закончила плакать и принялась гладить щеки.
пороховая тряпка. Она стояла у окна и смотрела тупо
на серого кота, идущего через серый забор на сером заднем дворе.
Завтра будет Рождество, а у нее всего 1 доллар 87 центов.
что купить Джиму подарок. Она экономила каждую копейку
она могла месяцами, с таким результатом. Двадцать долларов в
неделя далеко не уйдет. Расходы были больше, чем она
вычислено. Они всегда есть. Всего за 1,87 доллара можно купить подарок
Джим. Ее Джим. Много счастливых часов она потратила на планирование
что-то приятное для него. Что-то прекрасное и редкое и
стерлингов — что-то чуть-чуть близкое к тому, чтобы быть достойным
чести принадлежать Джиму.

Между окнами комнаты было трюмо.
Возможно, вы видели
трюмо в 8-долларовой квартире. А
очень худой и очень подвижный человек может, наблюдая свое отражение в
быстрая последовательность продольных полос, получается достаточно
точное представление о его внешности. Делла, будучи стройной,
освоил искусство.

Внезапно она отвернулась от окна и остановилась перед
стекло. глаза ее ярко сияли, но лицо
потерял свой цвет в течение двадцати секунд. Быстро она потянула
распустила волосы и позволила им упасть на всю длину.

Так вот, у Джеймса Диллингема было два владения.
Молодые люди, которыми они оба очень гордились. Один был у Джима
золотые часы, принадлежавшие его отцу и деду.
Другим были волосы Деллы. Если бы царица Савская жила в
квартиру напротив вентиляционной шахты, Делла распустила бы волосы
вывесить окно в один прекрасный день, чтобы высохнуть только для того, чтобы
обесценивать
Драгоценности и подарки Ее Величества. Если бы царь Соломон был
дворник, со всеми своими сокровищами, сложенными в подвале,
Джим вытаскивал бы свои часы каждый раз, когда проходил мимо,
только чтобы увидеть, как он выщипывает свою бороду от зависти.

Итак, теперь красивые волосы Деллы упали на ее рябь.
и сияющий, как каскад коричневых вод. Он достиг ниже
колено и сделался для нее почти одеждой. А потом
она сделала это снова нервно и быстро. Однажды она запнулась
на минуту и остановился, пока одна-две слезинки брызнули на
изношенный красный ковер.

На ней пошла ее старая коричневая куртка; пошла ее старая коричневая
шляпа. С вихрем юбок и с блестящим блеском
все еще в ее глазах, она выпорхнула из двери и вниз по
лестница на улицу.

Там, где она остановилась, вывеска гласила: «Мне. Софрония.
Товары всех видов». Одним полетом вверх Делла прибежала и собрала
сама, задыхаясь. Мадам, большая, слишком белая, зябкая, вряд ли
посмотрел «Софроние».

— Ты купишь мои волосы? — спросила Делла.

«Я покупаю волосы,» сказала мадам. «Сними шляпу и давай
взгляните на его внешний вид».

Вниз струился коричневый каскад.

— Двадцать долларов, — сказала мадам, поднимая гирю
тренированная рука.

«Дай мне это быстро,» сказала Делла.

О, и следующие два часа пролетели на розовых крыльях.
Забудьте о хэш-метафоре. Она рыскала по магазинам
для подарка Джима.

Она нашла его наконец. Это определенно было сделано для Джима.
и никто другой. Другого подобного не было ни в
магазины, и она вывернула их все наизнанку. Это было
платина
брелок
цепочка простая и целомудренная по замыслу, правильно
провозглашая свою ценность одним содержанием, а не
шутливый
украшение — как и все хорошие вещи должны делать. Это
был даже достоин «Часов». Как только она увидела это, она поняла
что это должно быть Джима. Это было похоже на него. Тишина и
значение — описание применяется к обоим. Двадцать один доллар
с нее взяли за это, и она поспешила домой с 87
центов С этой цепочкой на часах Джим мог бы
беспокоится о времени в любой компании. Грандиозный как часы
был, он иногда смотрел на него украдкой из-за
старый кожаный ремешок, который он использовал вместо цепи.

Когда Делла добралась до дома, ее опьянение уступило место
мало благоразумия и разума. Она достала свои щипцы для завивки
зажег газ и принялся за ремонт разрушений
сделано щедростью, добавленной к любви. Который всегда
колоссальная задача, дорогие друзья, колоссальная задача.

В течение сорока минут ее голова была покрыта крошечными,
плотно прилегающие локоны, которые делали ее удивительно похожей на
прогульщик
школьник. Она посмотрела на свое отражение в зеркале
долго, внимательно и критично.

«Если Джим не убьет меня, — сказала она себе, — прежде чем
он еще раз взглянет на меня, он скажет, что я похож на Кони
Островная хористка. Но что я мог сделать — о! что я мог
что делать с долларом и восемьюдесятью семью центами?»

В 7 часов кофе был приготовлен, а сковородка приготовлена.
на задней части плиты горячей и готовой для приготовления отбивных.

Джим никогда не опаздывал. Делла удвоила брелок в ней
рукой и сел на угол стола возле двери, которая
он всегда входил. Затем она услышала его шаг
на лестнице вниз на первом пролете, и она
побелел на мгновение. У нее была привычка говорить
маленькая тихая молитва о самых простых житейских вещах, и
теперь она прошептала: «Боже, заставь его думать, что я все еще
красивая.»

Дверь открылась, Джим вошел и закрыл ее. Он
выглядел худым и очень серьезным. Бедняга, он всего лишь
двадцать два — и быть обремененным семьей! Ему нужен был
новое пальто и он был без перчаток.

Джим остановился у двери, неподвижный, как сеттер.
по запаху перепелов. Его глаза были устремлены на Деллу, и
в них было выражение, которое она не могла прочесть, и
это напугало ее. Это не было ни гневом, ни удивлением, ни
неодобрения, ни ужаса, ни каких-либо чувств, которые она
был подготовлен к. Он просто пристально смотрел на нее с
это своеобразное выражение лица.

Делла слезла со стола и пошла к нему.

«Джим, дорогой, — воскликнула она, — не смотри на меня так.
Мне отрезали волосы и продали, потому что я не мог жить
до Рождества, не подарив тебе подарок. он будет расти
еще раз — вы не будете возражать, не так ли? Я просто должен был это сделать. Мой
волосы ужасно быстро растут. Скажите «Счастливого Рождества!» Джим и
даваите будем счастливыми. Вы не знаете, что приятно— что
красивый, хороший подарок, который у меня есть для тебя».

— Ты остригла волосы? — с трудом спросил Джим.
если бы он еще не пришел к этому очевидному факту даже после
тяжелейший умственный труд.

«Отрежьте его и продайте», — сказала Делла. «Тебе не нравится
мне так же хорошо, во всяком случае? Я это я без волос, не так ли?»

Джим с любопытством оглядел комнату.

«Вы говорите, что ваши волосы исчезли?» сказал он с видом
почти идиотизм.

«Вам не нужно искать его,» сказала Делла. «Продано, я
сказать вам — продано и ушел, тоже. Это канун Рождества, мальчик. Быть
хорошо для меня, для вас. Может быть, волосы на моей голове
были сочтены, — продолжала она с внезапной серьезной сладостью,
«но никто никогда не мог сосчитать мою любовь к тебе. Должен ли я сказать
отбивные на, Джим?

Выйдя из транса, Джим, казалось, быстро проснулся. Он
обнял свою Деллу. В течение десяти секунд рассмотрим
сдержанный осмотр какого-то несущественного предмета в другой
направление. Восемь долларов в неделю или миллион в год — что
различия? Математик или остроумец дали бы вам
неправильный ответ. Волхвы принесли ценные дары, но это было
не среди них. Это темное утверждение будет освещено
позже.

Джим вынул сверток из кармана пальто и бросил
это на столе.

«Не заблуждайтесь, Делл, — сказал он, — насчет меня.
не думаю, что есть что-то на пути стрижки или
бритье или шампунь, который может заставить меня меньше любить мою девушку.
Но если вы развернете этот пакет, вы можете понять, почему я был у вас
поначалу какое-то время».

Белые пальцы ловко рвали веревку и бумагу.
А потом восторженный крик радости; а потом увы! быстрый
женский переход к истерическим слезам и стенаниям,
немедленное применение всех утешительных сил
хозяин квартиры.

Ибо там лежали Гребни — набор гребней, боковых и
назад, которому Делла давно поклонялась в витрине Бродвея.
Красивые гребни из черепахового панциря с драгоценными камнями.
ободки — как раз тот оттенок, который можно носить с красивыми исчезнувшими волосами.
Она знала, что это были дорогие гребни, и ее сердце
просто жаждал и тосковал по ним без малейшей надежды
владения. И теперь они были ее, но косы, которые
должны были украшать желанные украшения исчезли.

Но она прижала их к груди и, наконец,
способный поднять мутные глаза и улыбку и сказать: «Мои волосы
так быстро растет, Джим!»

И Делла вскочила, как маленькая опаленная кошка, и
воскликнул: «О, о!»

Джим еще не видел своего прекрасного подарка. Она держала его
к нему жадно на ее открытой ладони. Тусклый драгоценный
металл словно блеснул отражением ее яркого и
пылкий дух.

«Разве это не денди, Джим? Я облазил весь город, чтобы найти
Это. Вам придется смотреть на время по сто раз в день
сейчас. Дай мне свои часы. Я хочу посмотреть, как это выглядит на нем».

Вместо того чтобы подчиниться, Джим рухнул на кушетку и
заложил руки под затылок и улыбнулся.

«Делл, — сказал он, — давай уберем наши рождественские подарки
и держать их некоторое время. Они слишком хороши, чтобы использовать их только в
настоящее время. Я продал часы, чтобы получить деньги, чтобы купить твой
расчески. А теперь предположим, что вы наденете отбивные».

Волхвы, как вы знаете, были мудрыми людьми, удивительно мудрыми.
мужчины — которые принесли подарки Младенцу в яслях. Они
изобрел искусство дарить рождественские подарки. Будучи мудрым,
их дары, без сомнения, были мудрыми, возможно,
привилегия обмена в случае дублирования. И вот я
сбивчиво рассказал вам беспрецедентную хронику двух
глупые дети в квартире, которые самым неразумным образом пожертвовали ради
друг другу величайшие сокровища своего дома. Но в
последнее слово мудрецам наших дней да будет сказано, что
все, кто дарит подарки, эти двое были самыми мудрыми. О все, кто дает
и получать дары, такие как они самые мудрые. Везде они
самые мудрые. Они маги.

Конец этого проекта Гутенберг Этекст ДАР ВОЛХОВ.
Этот текст был создан Сьюзан Ричи из Цинцинатти, штат Огайо.
[8631 Darnell Ave., Цинциннати, Огайо, 45236. электронная почта:
[email protected] (отправьте письмо Сьюзан, позаботившись об этом письме
адрес)]
Информация о проекте Гутенберг
(одна страница)
Мы производим около миллиона долларов за каждый час работы. Один
сто часов - это консервативная оценка того, сколько времени нам потребуется
чтобы получить любой текст, выбранный, введенный, вычитанный, отредактированный, защищенный авторскими правами
искали и анализировали, письма об авторских правах писали и т.д. Это
предполагаемая аудитория составляет сто миллионов читателей. Если наша ценность
за текст номинально оценивается в один доллар, то мы производим
миллион долларов в час; в следующем году мы должны будем сделать четыре текста
файлов в месяц, что повысило нашу производительность до двух миллионов файлов в час.

Цель проекта «Гутенберг» — раздать один триллион текстов
Файлы на 31 декабря 2001 г. [10 000 x 100 000 000 = триллион]
Это десять тысяч наименований на сто миллионов читателей.
Нам нужны ваши пожертвования более чем когда-либо!
Все пожертвования должны быть сделаны в пользу «Проекта Гутенберг/IBC».
налоговые вычеты в той степени, в которой это разрешено законом («IBC» — штат Иллинойс
Бенедиктинский колледж). (Подписка на нашу бумажную рассылку идет
в IBC тоже)
По этим и другим вопросам обращайтесь по адресу:
Дэвид Тернер, Project Gutenberg
Бенедиктинский колледж Иллинойса
5700 Колледж-роуд
Лайл, Иллинойс 60532-0900
Электронные запросы на:
Интернет: [email protected] (Дэвид Тернер)
Compuserve: [email protected] (Дэвид Тернер)
Адрес: [email protected] (Дэвид Тернер)
MCImail: (Дэвид Тернер)
ТИП АДРЕСА: MCI / EMS: INTERNET / MBX:[email protected]
Мы бы предпочли отправить вам эту информацию по электронной почте
(Интернет, Bitnet, Compuserve, ATTMAIL или MCImail).

******
Если у вас есть программа FTP (или эмулятор), пожалуйста:
FTP напрямую к архивам Project Gutenberg:
ftp mrcnext.cso.uiuc.edu
логин: анонимный
пароль: ваш@логин
компакт-диск etext/etext91
или cd etext92 [для новых книг] [теперь также cd etext/etext92]
или компакт-диск etext/articles [получите предложение кишки для получения дополнительной информации]
директор [для просмотра файлов]
get или mget [чтобы получить файлы. . .set bin для zip-файлов]
ПОЛУЧИТЬ ИНДЕКС и AAINDEX
для списка книг
и
ПОЛУЧИТЕ НОВЫЙ GUT для общей информации
и
MGET GUT* для информационных бюллетеней.
**Информация подготовлена юрисконсультом Project Gutenberg**
(три страницы)
**** НАЧНИТЕ ** МЕЛКИЙ ПЕЧАТЬ! ** ДЛЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ ДОМЕНОВ ETEXTS ** НАЧАТЬ ****
Почему это "Мелкий шрифт!" заявление здесь? Вы знаете: юристы.
Они говорят нам, что вы можете подать на нас в суд, если что-то не так с
ваша копия этого электронного текста, даже если вы получили его бесплатно от
кто-то кроме нас, и даже если что-то не так, это не наше
вина.

Так что, кроме всего прочего, этот "Мелкий шрифт!" утверждение
отказывается от большей части нашей ответственности перед вами. Он также расскажет вам, как
вы можете распространять копии этого электронного текста, если хотите.
*ПРЕЖДЕ!* ВЫ ИСПОЛЬЗУЕТЕ ИЛИ ПРОЧИТАЕТЕ ЭТОТ ЭТЕКСТ
Используя или читая любую часть этого текста PROJECT GUTENBERG-tm,
вы указываете, что понимаете, соглашаетесь и принимаете это
"Мелкий шрифт!" утверждение. Если вы этого не сделаете, вы можете получить
возврат денег (если есть), которые вы заплатили за этот etext, отправив
запрос в течение 30 дней с момента его получения лицу, которого вы получили
это из. Если вы получили это сообщение на физическом носителе (например,
как диск), вы должны вернуть его вместе со своим запросом.
О ПРОЕКТЕ GUTENBERG-TM ETEXTS
Этот текст PROJECT GUTENBERG-tm, как и большинство PROJECT GUTENBERG-tm
etexts, является произведением "общественного достояния", распространяемым профессором
Майкл С. Харт через Ассоциацию Project Gutenberg (
"Проект").

Среди прочего, это означает, что никто не владеет
Авторские права США на эту работу или для нее, поэтому Проект (и
вы!) можете копировать и распространять его в Соединенных Штатах без
разрешения и без уплаты авторских отчислений. Особенный
правила, изложенные ниже, применяются, если вы хотите копировать и распространять
этот текст под торговой маркой проекта "PROJECT GUTENBERG".
Для создания этих текстов Проект затрачивает значительные усилия
идентифицировать, расшифровывать и корректировать произведения, являющиеся общественным достоянием.
Несмотря на эти усилия, тексты Проекта и любые носители, которые они
может быть на может содержать "Дефекты". Среди прочего Дефекты
могут принимать форму неполных, неточных или искаженных данных,
ошибки транскрипции, авторское право или другая интеллектуальная собственность
нарушение, дефектный или поврежденный диск или другой носитель электронного текста,
компьютерный вирус или компьютерные коды, которые повреждают или не могут быть
считывается вашим оборудованием.

ОТКАЗ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Но для «Права на замену или возмещение», описанного ниже,
[1] Проект (и любая другая сторона, вы можете получить этот etext
из текста PROJECT GUTENBERG-tm) снимает с себя всякую ответственность перед
вам за ущерб, издержки и расходы, включая судебные издержки, и
[2] У ВАС НЕТ СРЕДСТВ ЗАЩИТЫ ОТ НЕБРЕЖНОСТИ ИЛИ ПОД СТРОГОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ.
TY, ИЛИ ЗА НАРУШЕНИЕ ГАРАНТИИ ИЛИ КОНТРАКТА, ВКЛЮЧАЯ, НО НЕ
ОГРАНИЧИВАЕТСЯ КОСВЕННЫМИ, ПОСЛЕДУЮЩИМИ, НАКАЗАНИЯМИ ИЛИ СЛУЧАЙНЫМИ
УЩЕРБА, ДАЖЕ ЕСЛИ ВЫ ПРЕДУПРЕЖДАЕТЕ О ВОЗМОЖНОСТИ ТАКОГО
ПОВРЕЖДЕНИЯ.
Если вы обнаружите Дефект в этом тексте в течение 90 дней
получив его, вы можете получить возмещение денег (если таковые имеются) вы
оплатил его, направив в указанный срок объяснительную записку
человек, от которого вы его получили. Если вы получили его на
физическом носителе, вы должны вернуть его вместе с запиской и т.п.
лицо может в качестве альтернативы предоставить вам копию взамен.
Если вы получили его в электронном виде, такое лицо может выбрать
в качестве альтернативы дать вам вторую возможность получить его электро-
тронно.

ЭТОТ ETEXT ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ВАМ «КАК ЕСТЬ». НЕТ ДРУГОГО
ГАРАНТИИ ЛЮБОГО РОДА, ЯВНЫЕ ИЛИ ПОДРАЗУМЕВАЕМЫЕ, ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ ВАМ КАК
НА ETEXT ИЛИ ЛЮБОЙ НОСИТЕЛЬ, НА КОТОРОМ МОЖЕТ БЫТЬ, ВКЛЮЧАЯ, НО НЕ
ОГРАНИЧИВАЕТСЯ ГАРАНТИЯМИ КОММЕРЧЕСКОЙ ПРИГОДНОСТИ ИЛИ ПРИГОДНОСТИ ДЛЯ
КОНКРЕТНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ.
В некоторых штатах не допускается отказ от подразумеваемых гарантий или
исключение или ограничение косвенных убытков, поэтому
вышеуказанные заявления об отказе от ответственности и исключения могут не относиться к вам, и вы
может иметь другие законные права.
ВОЗМЕЩЕНИЕ
Вы возместите ущерб и удержите Проект, его директоров,
должностные лица, члены и агенты освобождаются от какой-либо ответственности, стоимость
и расходы, включая судебные издержки, возникающие в результате любого
распространение этого текста, за который вы несете ответственность, и
из [1] любые изменения, модификации или дополнения к тексту
за которые вы несете ответственность, или [2] любого Дефекта.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ В РАМКАХ "ПРОЕКТ ГУТЕНБЕРГ-тм"
Вы можете распространять копии этого текста в электронном виде или
диске, книге или любом другом носителе, если вы удалите этот «маленький
Печатайте!» и все другие ссылки на Project Gutenberg, или:
[1] Давать только его точные копии.

Среди прочего, это повторное
требует, чтобы вы не удаляли, не изменяли и не модифицировали etext или
этот "мелкий шрифт!" утверждение. Однако вы можете, если вы
желаете, распространите этот текст в машиночитаемом двоичном формате,
сжатая, разметка или проприетарная форма, включая любые
форме, полученной в результате преобразования с помощью обработки текста или гипер-
текстовое программное обеспечение, но только до тех пор, пока *ЛИБО*:
[*] Текст при отображении хорошо читается. Мы
рассматривать текст *не* четко читаемый, если он
содержит символы, отличные от тех, которые предназначены
автор работы, хотя тильда (~), звездочка (*)
и символы подчеркивания (_) могут использоваться для передачи
пунктуация, предусмотренная автором, и доп.
символы могут использоваться для обозначения гипертекстовых ссылок.
[*] Электронный текст может быть легко преобразован читателем без
расходы в простой ASCII, EBCDIC или эквивалентной форме
программой, отображающей etext (как и
случай, например, с большинством текстовых процессоров).

[*] Вы предоставляете или соглашаетесь также предоставлять по запросу без
дополнительные расходы, сборы или расходы, копия электронного текста
в исходной простой форме ASCII (или в EBCDIC или
другая эквивалентная форма собственности).
[2] Соблюдайте положения о возмещении и замене etext настоящего документа.
"Мелкий шрифт!" утверждение.
[3] Оплатить лицензионный сбор на товарный знак в размере 20% (двадцати процентов) от
чистую прибыль, которую вы получаете от распространения этого электронного текста под
товарный знак, определяемый в соответствии с общепринятыми
принятые методы бухгалтерского учета. Стоимость лицензии:
[*] Требуется только в том случае, если вы получаете такую прибыль. В
распространяя под нашей торговой маркой, вы не
обязательство взимать деньги или получать прибыль для вашего
распределение.
[*] Выплачивается "Ассоциации Проект Гутенберг" /
Иллинойсский бенедиктинский колледж» (или такому другому лицу
в соответствии с указаниями Ассоциации Project Gutenberg)
в течение 60 дней после каждой даты, которую вы подготовите (или
были обязаны подготовить по закону) ваш налог на конец года
доход в отношении вашего дохода за этот год.

Перевод деловых документов