О чем повествуют сонеты Шекспира. О чем сонет 23 шекспира

Продолжение. Сонеты Шекспира 23 - 26

23.

Как на подмостках жалкий лицедей,

Кто тщится переплюнуть естество,

Кто, страх тая, неистовством страстей

Бессилит силу сердца своего,

Так я, страшась открыться, позабыл

Речей любви затверженный черед;

Мне чудится, что чудной страсти пыл

Своих же сил избытка не снесет.

О, дай же мне моих устами книг,

Дай вестникам немым звучащих уст

Поверх всего, что выразит язык,

Воззвать к любви, взыскуя встречных чувств.

     Читай любовь беззвучную саму,

     Очами внемли пылкому уму!

As an unperfect actor on the stage, Who with his fear is put besides his part, Or some fierce thing replete with too much rage, Whose strength's abundance weakens his own heart; So I, for fear of trust, forget to say The perfect ceremony of love's rite, And in mine own love's strength seem to decay, O'ercharged with burden of mine own love's might: O let my books be then the eloquence And dumb presagers of my speaking breast, Who plead for love, and look for recompense, More than that tongue that more hath more expressed.       O learn to read what silent love hath writ:       To hear with eyes belongs to love's fine wit.

24.

Мой глаз роль рисовальщика избрал,

Тобой заполнив сердца чистый лист;

Я красоте ходячей рамой стал,

Ведь перспективой славен портретист.

Сквозь плоть творца творенье разгляди,

Там обнаружишь верный образ свой,

Ему, покоящемуся в груди,

Глаза твои - что стекла мастерской.

Глаза в глаза! Сквозь два твоих окна

Мне в душу смотрит солнце всякий раз:

Видать, не налюбуется сполна

Тобой, кого запечатлел мой глаз.

     Увы, рисует этот портретист

     Лишь то, что видит; сердце – чистый лист.

Mine eye hath played the painter and hath stelled Thy beauty's form in table of my heart; My body is the frame wherein 'tis held, And prspective it is best painter's art. For through the painter must you see his skill To find where your true image pictured lies, Which in my bosom's shop is hanging still, That hath his windows glazd with thine eyes. Now see what good turns eyes for eyes have done: Mine eyes have drawn thy shape, and thine for me Are windows to my breast, wherethrough the sun Delights to peep, to gaze therein on thee.      Yet eyes this cunning want to grace their art,      They draw but what they see, know not the heart.

25.

Пусть от любимцев всемогущих звезд

Высокомерьем веет за версту,

Я не хочу ловить судьбу за хвост

И почитать иное предпочту.

Пусть фаворит, как пышный златоцвет,

Под солнцем распустился напоказ,

Нахмурься небо – он сойдет на нет,

Со всей гордыней сгинет в тот же час.

Из тысячи побед одну всего

Упустит воин храбрый - тут как тут

Из списков славы вычеркнут его,

Забыв и доблесть, и жестокий труд.

      А я вот счастлив - я люблю, любим,

      Непоколеблен, непоколебим.

Let those who are in favour with their stars Of public honour and proud titles boast, Whilst I, whom fortune of such triumph bars, Unlooked for joy in that I honour most. Great princes' favourites their fair leaves spread But as the marigold at the sun's eye, And in themselves their pride lies burid, For at a frown they in their glory die. The painful warrior famousd for fight, After a thousand victories once foiled, Is from the book of honour rasd quite, And all the rest forgot for which he toiled:      Then happy I that love and am belovd      Where I may not remove, nor be removd.

26.

Моей любви высокочтимый лорд,

С чьей милостью мой долг увязан прочно,

Сих бедных букв посольством я не горд,

Умом блистать оно не правомочно.

Так велико почтенье, что сложить

Слабеет ум, и речь нескладной стала,

Слова, тебе достойные служить

И сердца слух склонить к речам вассала.

Когда ж на страсть нагую одеянье

возложит, верю, некая звезда

И на меня укажет, и вниманье

Твое ко мне приклонит - вот тогда...

      Тогда моей любви слова живые

      Я твоему суду предам впервые.

Lord of my love, to whom in vassalage Thy merit hath my duty strongly knit, To thee I send this written ambassage To witness duty, not to show my wit; Duty so great, which wit so poor as mine May make seem bare, in wanting words to show it, But that I hope some good conceit of thine In thy soul's thought (all naked) will bestow it, Till whatsoever star that guides my moving Points on me graciously with fair aspct, And puts apparel on my tottered loving, To show me worthy of thy sweet respect:       Then may I dare to boast how I do love thee,       Till then, not show my head where thou mayst prove me.

novymirjournal.ru

Персональный сайт - Что не слышат читатели сонета 23 В.Шекспира

ЧТО НЕ СЛЫШАТ ЧИТАТЕЛИ СОНЕТА 23 В.ШЕКСПИРА

Это он говорит устами своих героев.

И.В.Гете. Ко дню Шекспира

Практически, кроме нескольких банальных афоризмов, никто из читателей произведений В.Шекспира, включая самого И.Гете, не может привести услышанных ими в этих произведениях слов самого Шекспира, сказанных им самим всем его читателям..

Самым показательным и доказательным примером всеобщей и полнейшей глухоты читателей произведений Шекспира являются, безусловно, его слова в пьесе «Как вам это понравится»:

Позвольте

Всю правду говорить – и постепенно

Прочищу я желудок грязный мира,

Пусть лишь мое лекарство он глотает.

(Перевод Т.Щепкиной-Куперник)

Более того, этой способностью слышать Шекспира не могут похвастаться даже читатели его сонетов, где звучит Шекспира именно и только  прямая речь. При этом из тех сонетов, которые автор успел самостоятельно перевести к этому времени, сонет 23 может считаться самым лучшим и веским доказательством выдвинутого читателям Шекспира обвинения.

Сразу же нужно сказать, что это обвинение не касается читателей, знакомых с сонетами Шекспира только по их переводам, причем совершенно безразлично каких авторов. Во всех этих переводах русские читатели просто не могут обнаружить очень многих и очень важных, содержащихся в оригиналах сонетов слов  Шекспира.

Напрочь и наотрез не видят и не слышат русские переводчики  подобных слов и в оригинале сонета 23.

As an unperfect actor on the stage

Who with his fear is put besides his part,

Or some fierce thing replete with too much rage,

Whose strength's abundance weakens his own heart.

So I, for fear of trust, forget to say

The perfect ceremony of love's rite,

And in mine own love's strength seem to decay,

O'ercharged with burden of mine own love's might.

O, let my books be then the eloquence

And dumb presagers of my speaking breast,

Who plead for love and look for recompense

More than that tongue that more hath more express'd.

O, learn to read what silent love hath writ:

To hear with eyes belongs to love's fine wit.

Указать на эти слова автор счел возможным своим собственным переводом, неказистость которого он видит и слышит сам. Просто,  представляется, даже слабый в поэтическом отношении перевод воспринимается лучше, чем дословный подстрочник.

Талантом как не блещущий актер

Большой боится и серьезной роли,

Зажегший как в себе страстей костер

Себя доводит до сердечной боли,

Так я, страшась неисполненья долга,

Про суть любви сказать все забываю,

И сила у любви мне кажется недолгой,

Под мощью коей я изнемогаю.

Тогда пусть мои книги заменят

Слова и мысли, что в груди живут,

Они меня и защитят, и наградят,

Любой язык по силе превзойдут.

То слышит ум любви, на что она глядит.

Таким образом, читатели оригинала этого сонета  наотрез отказываются видеть и слышать такие важные слова, как «trust – долг», «my books – мои книги», «learn to read – учись читать» и другие.

Сразу можно безапелляционно заявить, что  слово «долг» исчезает из поля зрения читателей этого сонета с такой же стремительностью, с какой он вылетает из другого уха этих читателей, если в одно оно все-таки залетает. А между тем, содержание этого долга раскрывает сонет 26 и оба эти сонета вместе говорят о лекарстве, о котором Шекспир говорил в упомянутой выше пьесе.

Среди читателей этого сонета, известно, было много знаменитых умных людей, некоторые из которых прямо-таки распинались в своей любви к Шекспиру. При этом некоторые из этих людей,  даже прочитав прямое указание автора этого сонета на то, что кроме сонетов им написано еще и много книг, все равно допускали, что у этих книг мог быть какой-то другой автор.

Вообще, о маленьком и скромненьком слове «мои», точнее, о том, что можно расслышать в нем, можно написать целую книгу. Здесь же можно коснуться только двух обстоятельств.

Сонет 23 – это фактически самый настоящий вопль Шекспира в пустыне его читателей. Шекспир не просто сказал, он на весь мир и на все времена прокричал, что никто из читателей его книг его не слышит.

Но отсюда следует то, что просьба «учиться читать» обращена вовсе не к какому-то одному мифическому адресату этого сонета, но ко всем его читателям, которых, соответственно,  всех  В.Шекспир любил.

И очень хочется верить, что все-таки наступит время, когда настоящие, видящие, слышащие,  то есть не на словах, а на деле любящие читатели все-таки у В.Шекспира появятся.

Правда, естественно, это произойдет только тогда, когда новый гениальный Поэт и первый настоящий мудрец объяснит людям то, что В.Шекспир им объяснить «забыл» или не смог, - суть настоящей любви, когда любят, потому что понимают и прощают, вся и всех, без исключений и изъятий, то есть на деле любят жизнь.

trueshakespeare.narod.ru

Сонет 23 • ru.knowledgr.com

Сонет Уильяма Шекспира 23 является одной из последовательности, адресованной родовитому молодому человеку. Спикер сравнивает себя с актером на стадии, который замерз и не может говорить, но он надеется, что его любовь поймет его через это стихотворение. Это особенно интересно из-за своего использования метафоры, оттянутой из действия, число, которое привело к большому вниманию для того, что стихотворение могло бы показать об отношении Шекспира к письму сонета, любовной лирике и его профессиям как драматург и поэт.

Пересказ

Актер не знает свои линии и из-за его страха и нервозности, он теряет свое мастерство его роли, также известной как его «часть». Актер так увлечен своей работой, что его страсть уподоблена “жестокой вещи”, бесчеловечное животное, у которого есть так много пыла и энергии, что это разрушается в пределах себя. Это подобное льву сердце выделяет на стадии. Этот парализующий страх лишил актера его самодоверия, жизненную основу актера. Он ошеломлен ответственности, которую навязали ему. Из-за этого он забывает говорить правильные слова в определенном любовном ритуале. И это напоминает ему о том, как сила духа его собственной любви увядает из-за бремени силы его собственной любви. Как ни странно, объект его любви действует. Таким образом, он любит действовать слишком много, чтобы эффективно действовать. Сонет тогда превращается в просьбу, просьба, что его игры могут быть тихими индикаторами его сердца, представлением его чувств в бумажной форме. Ему нужны его игры, чтобы сделать это, потому что он не может точно ясно сформулировать свои чувства. Его игры умоляют о привязанности, которую ищет его сердце; они ищут возвращение на том, что дает его сердце: который является бесконечной привязанностью к объекту игры. Так как он неспособен повторить свои слова, игры жить не могут без любви еще больше, чем его слова; поэт нетерпеливо ждет полной любви, которая могла бы ждать готового спикера, который успешно говорит романтично. Поэт умоляет с целью стихотворения, чтобы понять его тихие игры, которые просят о любви; для объекта использовать их глаза, как будто они были ушами, слушающими романтичные слова.

Контекст

Сонет 23 является частью того, что известно как «Справедливая Молодежь» последовательность сонета, стихи 1-126. Это было сначала издано, наряду с другим «Справедливым Молодым человеком» и «Темной Леди» сонеты, Томасом Торпом в Quarto 1609 года. Дата, что Шекспир написал этот сонет, обсуждена, как бы то ни было. Если Торп пронумеровал сонеты в заказе, в котором они были написаны, то Сонет 23 был написан до 1596. Это вызвано тем, что, согласно Великобритании Харрисон, Сонет 107 — использование его ссылок на Королеву Елизавету — может быть датировано к 1596 году.

Другие ученые не соглашаются с датированием сонетов согласно распоряжению, они появились в Quarto. Один ученый, Бренты, Стерлинг, в его пересмотренном заказе сонетов, утверждает, что Сонет 23 имеет место в «более поздней фазе» в «отношениях дружбы поэта». В графике времени, который описывает Стерлинг, Сонет 23 «празднует возобновление и перепосвящение» отношений. Относительно Сонета 107, Сонет 23 помещен в пределах той же самой «группы», которую создает Стерлинг.

Что касается предмета Сонета 23, большинство ученых сузило личность «Справедливого Молодого человека» вниз двум соперникам: Уильям Герберт, Граф Пембрука, и Генри Райозэсли, Граф Southhampton. Один ученый, Кэтрин Дункан-Джонс, утверждает, что Уильям Герберт - оба «г-н В.Х». из посвящения и предмета сонетов 1-126. Она цитирует материальный стимул Шекспира для посвящения Quarto Герберту; «нежелание Графа жениться» и ссылки на Сонет 116 в его собственном письме является несколькими ее причин веры, что он - также справедливый молодой человек. Ученый Кеннет Ларсен также приводит доводы в пользу Герберта, по причине параллелей между Сонетом 125 и событиями в коронации Якова I. Несмотря на это, было отмечено, что в начале 1590-х, Райозэсли отказался жениться также, и Дункан-Джонс признает, что сонеты, написанные во время 1592-95, возможно, были первоначально адресованы Генри Райозэсли.

Также важно отметить, что Шекспир был единственным выдающимся писателем, издающим обе игры и поэзию в это время, так как Сонет 23 непосредственно включает намеки на работу и театр. Хотя сонет говорит предмету читать его стихи и понимать его любовь, а не полагаться на работу, это непосредственно противоречит стилю письма Шекспира в пределах его игр, где он «представляет письмо любовной лирики в целом и сонеты в частности как смешные». Патрик Чейни также отмечает, что пьесы Шекспира имеют тенденцию подчеркивать “превосходящую эффективность выполнения эмоции вместо того, чтобы говорить об этом». В рамках Сонета 23, это далее осложнено сравнениями, которые Шекспир делает, сначала выдерживая сравнение себя с актером и затем его коллекцией стихов к игре.

Структура

Сонет 23 является стандартным Сонетом Шекспира. Есть 14 линий ямбического пентаметра. Как другие сонеты, схема рифмы - ABABCDCDEFEFGG. Форма состоит из трех четверостиший и двустишия. После октавы (первые два четверостишия) обычно есть значительный тематический поворот, называемый Вольтой. Эта Вольта очевидна в Сонете 23, поскольку первые восемь линий стихотворения описывают то, что произошло со спикером-поэтом. Ученый Хелен Вендлер говорит, “октава, кажется, подразумевает, что причина косноязычности находится в психологии спикера-поэта”. Этот анализ указывает на изменение тоном стихотворения, другими словами, Вольты. Полное создание сонета сияет свет на Вольте также. Линии в октаве параллельны тематически, как B, C, и D. Согласно Вендлер, “Осторожные параллели проведены между A и’ страхом и прекрасные (непрекрасный) между B и B’ силой и собственные (его/взрывать)”. Она говорит, когда Шекспир создает сонет это преднамеренно, “что-то собирается разорваться свободный”. То, что что-то - Вольта.

В линии один, спикер - непрекрасный актер. В подобных шести есть прекрасная церемония права любви. Другая тема любит что-то так, что Вы приезжаете, чтобы бояться его. Есть ссылки на страх или любовь в линиях 2, 5, 6, 7, 8, 11, 13, и 14. Это очень распространено. Сила и могла бы, или отсутствие этого, также часто обращаться, такой как в линиях 4, 7, и 8. Вид и звуковой конфликт всюду по целой части также, поскольку к виду ссылаются в линии 1 «стадия», линия 9 «книг», линия 13 «прочитанных», линия 13 «тихих», и линия 14 «глаз». Звук упомянут в линиях 1 «стадия», линия 10 «немых» «разговоров», линия 11 «умоляет», линия 12 «языков», «выраженных», и линия 14 «слышит». Все это сходится на линии 14, окончание стихотворения. Есть только один период в этой версии сонета после последнего слова. В версии Дункана-Джонса этого стихотворения в линии 6 используется слово «право». “Прекрасная церемония права любви”. Во многих других версиях линия заканчивает словом «обряд», как обряд брака. В сносках в версии Дункан-Джонса Сонета 23, она предполагает, что двойное значение права/обряда слова, как слово взаимозаменяемое.

Источник и анализ

Герман Айзек отмечает параллели к центральной дилемме стихотворения в пределах от Петрарки, ренессансного местоположения для любовных тщеславий, через Уайетта и Эдмунда Спенсера, Уолтеру Рэли и Сэмюэлю Дэниелу. Ссылка на действие казалась некоторым критикам, относящимся к биографии автора. Джордж Стивенс, защитник раннего состава, утверждал, что Шекспир, возможно, получил изображение из наблюдения выступлений путешествующих трупп в Стратфорде; Мэлоун предположил, что изображение подразумевает знакомство с действием, не spectating. Однако изображение не уникально для Шекспира и не должно быть взято в качестве личного.

«Из страха доверия» потянул отличающийся, хотя не обязательно противоречащий, толкования. Nicolaus Delius имеет, он «от хочет уверенности в себе», с которым существенно соглашается Эдвард Доуден; Томас Тайлер добавляет «из опасения, что мне не будут доверять», и Бичинг соглашается, что «доверие активно».

«Немой presagers» иногда замечается как продолжение действующей метафоры; пантомима часто предшествовала каждому акту елизаветинских пьес. Fleay предлагает более определенную задолженность Жалобе Дэниела Розэмонд, 19 лет.

Основная интерпретирующая проблема касается «книг» в линии 9. Джордж Сьюэлл и Эдвард Кэпелл, среди других, поддержали исправление к «взглядам», преимущественно потому что синтаксическая связь с «presagers», кажется, требует слова в линии 9, который может вызвать будущее время. Оба слова вписываются в троп любителя, лишенного дара речи его любовью, и надеющийся использовать его книги (или взгляды), чтобы объясниться. Редакторы от Мэлоуна Буту и Уильяму Керригэну защитили чтение quarto, и самые современные редакторы обычно сохраняют «книги».

Толкование

Согласно Джоэлу Финемену, сонеты Шекспира изображают язык как “corruptingly лингвистический, а не что-то идеально зеркальное”. Он цитирует заключение 23 — “Чтобы услышать глазами, принадлежит прекрасному остроумию любви” — к фиксации иллюмината Шекспира на недостатках слов, заявляя, что много сонетов “выступают против устоявшейся традиции, не только поэтичной, лингвистической идеализации, для которой слова в некотором смысле - вещи, о которых они говорят”.

Вендлер подробно останавливается на этой идее, сочиняя, что “в проходе такой как [23], (неизбежное) расстояние между созданием автора и вымышленным спикером сужается к пределу”. Она говорит, что сонет достигает «удушение» и стихотворения и плодовитого литературного ума Шекспира — и автор и «характер» 23 желаний выразить слишком много вещей сразу. Вендлер заявляет, что язык не единственный барьер для выражения в 23, хотя, продолжая говорить, что, когда стихотворение признает, “что язык” в линии 12 как конкурент к «характеру», Шекспир предназначает “косноязычность скорее как страх перед доверием аудитории - потенциально неверный возлюбленный”.

Манфред Пфистер пишет, что 23 пример Шекспира, объединяющего поэзию и playwriting в сонетах. Подобный понятиям «характера» в работе Финемена и Вендлера, Пфистер утверждает, что у каждого сонета есть «спикер», который, во многом как характер в игре, поставляет сонет с осведомленностью настоящего момента, что произошло в непосредственном прошлом и аудитории, слышащей текст.

Против характеристики сонета «спикер» университет Висконсина-Мадисона английский преподаватель Хизер Даброу пишет, что сонеты «готовятся» слишком часто. Она утверждает, что narrativizing их и применение биографической линзы им неблагоразумен из-за того, как мало мы знаем об их оригинальной форме.

Независимо от авторства Патрик Чейни пишет, что внимание стихотворения и на театр и на «книги» полезно. “Осложнение помогает высказать свое собственное мнение: укоренившийся мыслительный процесс Шекспира и отделяет и переплетает два способа его профессиональной карьеры... Возможно, мы видим, что Шекспир представить Будет как (clowning) человек театра, который, тем не менее, сумел писать стихи образовательной стоимости - и говорит так в петрарковском сонете”. Чейни продолжает, что цель 23 Сонета состоит в том, чтобы сделать заявление об использовании театра и поэзии. 23 неспособности живого выступления иллюминатов захватить «целостность» робкого безумного увлечения.

Интерпретации

Сноски

Источники

• Олден, Рэймонд (1916). Сонеты Шекспира, с чтением Variorum и комментарием. Houghton Mifflin, Бостон.
• Болдуин, T. W. (1950). На литературной генетике сонетов Шэкспира. University of Illinois Press, Урбана.
• Стенд, Стивен (1977). Сонеты Шекспира. Издательство Йельского университета, Нью-Хейвен.
• Dowden, Эдвард (1881). Сонеты Шекспира. Лондон.
• Эванс, Г. Блэкемор, Энтони Хечт, (1996). Сонеты Шекспира. Издательство Кембриджского университета, Кембридж.
• Hubler, Эдвин (1952). Смысл сонетов Шекспира. Издательство Принстонского университета, Принстон.
• Schoenfeldt, Майкл (2007). Сонеты: Кембриджский компаньон к поэзии Шекспира. Патрик Чейни, издательство Кембриджского университета, Кембридж.
• Страж масонской ложи, Томас (1989). Сонеты Шекспира. Лондон Д. Натт.
• Vendler, Хелен (1997). Искусство сонетов Шекспира. Кембридж: издательство Гарвардского университета.

Внешние ссылки

• Пересказ и анализ (онлайн Шекспиром)

• Факсимиле сонета 23 с 1609 Quarto

ru.knowledgr.com

Новая адресность сонетов Шекспира. Анализ сонетов 21

Новая адресность сонетов Шекспира. Анализ сонетов 21 - 36.

Скворцов А.Л.

(независимый исследователь)

Продолжая анализ сонетов на адресность, необходимо напомнить, что это только первая часть доказательства. Поэтому все группы признаков, которые будут выделены в таком анализе, служат ограниченной цели – определению адресата череды сонетов. Так мы движемся к конечной цели всего доказательства – определению датировки каждого сонета. Полный объём доказательства предполагает ещё один анализ сонетов, но тогда уже на соответствие с фактами биографий. Полная структура доказательства, его «дорожная карта» приведена в цикле статей «Датировка сонетов Шекспира. Объем доказательства».

При этом сам по себе, отдельно от анализа на соответствие с фактами биографий, анализ на адресность не доказывает, найденную с его помощью адресность сонетов. Он пока только демонстрирует, что эта адресность, одна из многих возможных, которая, как мы увидим в дальнейшем, единственная будет соответствовать, а значит, будет доказана в анализе на соответствие с фактами биографий, была логично получена независимо от этих фактов.

Также не нужно забывать, что мы будем делать вывод об адресате каждого сонета не только потому, что найдём некое указание в этом отдельном сонете, а также потому, что сопоставим совокупность всех признаков в непрерывной последовательности (череде) сонетов от одного противоречия до другого, которое укажет на смену адресата. При этом в состав признаков каждого сонета, войдут не только прямые указания этих сонетов, которые непосредственно следуют из текста сонета, но и сравнения с любым сонетом, как в пределах, так и за пределами непрерывной последовательности (череды) сонетов.  Логика, которой при этом мы будем пользоваться для анализа черёд сонетов состоит из двух логических предпосылок, десяти следствий из них и пяти неизменных формальных правил, о которых подробно сказано в статье «Датировка сонетов Шекспира. Объём доказательства. Свод неизменных правил.»

Так выделена череда сонетов 21-36, как имеющая одного адресата – молодую женщину. Эта череда сонетов объединена признаком, который в дальнейшем можно видеть только в чередах сонетов, посвященных возлюбленной, а именно, отказом поэта от поэтических сравнений и хвалебных искусственных, надуманных комплиментов внешности (и только внешности) адресата. В отличие от предыдущих черёд сонетов 1-17 и 18-20, где объединяющим признаком была также тема сонетов, в череде сонетов 21-36 тема сменяется два раза, но без противоречий. Поэтому (отсутствие противоречий) и можно распространить указания отдельных сонетов на всю эту череду. Выделить же сонеты 21-36 в отдельную череду нас заставляет, принятая нами, логика анализа. По этой логике мы не можем распространить указания сонетов 18-20 и далее, на сонеты 21-36, так как в сонете 21 встречаем противоречие сонетам 18-20. А это значит, что в сонете 21 происходит смена адресата и вся череда сонетов 21-36 адресована другому человеку, не тому, кому были адресованы сонеты 18-20.

Сонет 21. Поэт прямо заявляет, что он и Муза это – не одно и то же. И если Муза может «смешать все краски» в стихах, то сам поэт этого делать не станет. Он хочет «писать правду о любви», ничего не приукрашивая и не «творя сравнений череду». Но не странно ли такое заявление поэта? Ведь только что, в сонете 18, мы видели положительный ответ на вопрос о возможности сравнения адресата с «летним днём». Противоречие очевидно. Поэтому продолжить распространение указаний сонетов 18-20 на сонет 21 невозможно. По той же самой причине, что была указана при анализе противоречия сонета 18, противоречие сонета 21 не может быть принято за обыгрывание темы – логика анализа этого не позволяет. Для таких ситуаций, как противоречие сонетов 18-20 и сонета 21 в «Своде неизменных правил» предусмотрено правило 5, согласно которому и можно говорить о смене адресата и начале новой череды. Но никаких других качеств этого нового адресата в сонете 21 не указано. Однако, и здесь, как и в сонетах 18-20, принимая все сонеты одной череды связанными отсутствием противоречий, мы найдём эти качества в последующих сонетах. Поэтому в переводе сонета 21 я сделал определённым женский род адресата, чего нет в оригинале.

Сонет 22. Сонет ставит новую проблему для интерпретации его смысла. Впервые мы видим, что поэт не противоречит напрямую, а умалчивает о том способе борьбы со Временем и старением адресата, который ранее сам же и указал в сонетах 18 и 19, а именно, о своих стихах, в которых юность адресата сохранится в веках. Если считать, что адресат не менялся, то налицо непоследовательность, выраженная в забывчивости поэта. Поэт, как будто, не зная своей же рекомендации, придумывает новый способ борьбы со Временем – обмен сердцами. Но этот способ у него ограничен ровно рамками земной жизни поэта и адресата, а смерть одного означает и смерть другого, так как взять назад своё сердце невозможно. Как видим, эта альтернатива борьбы абсолютно другая, если помнить сонеты 18 и 19. Однако, логика, которой мы придерживаемся, не позволяет считать Шекспира непоследовательным и забывчивым. А если так, то сохранить последовательность в этой ситуации ему будет возможно, обращаясь только к другому адресату. В сонете 22 есть указание на сравнительный возраст адресата – моложе поэта. Поэт желает совместной жизни с адресатом до самой смерти. Поэт видит в адресате человека, который пройдёт с ним рядом всю его жизнь, возможно, в супружестве. Также «обмен сердцами» является прямым указанием на физический контакт с адресатом и плотский характер отношений, что является противоречием сонету 20, где адресатом определён мужчина. Значит, в сонете 22 адресат – женщина. Причём, заметим, что противоречия сонета 22 относятся к предыдущей череде сонетов 18-20 и предусмотрены правилом 4 «Свода неизменных правил». Противоречия же сонета 22 с сонетом 21 нет, что предусмотрено правилом 2 «Свода неизменных правил», ведь эти сонеты просто о разном. Но, как и было указано ранее при анализе сонета 21, объединяющий признак от сонета 21 к сонету 22 сохранился – всё сказано прямо и просто, без сравнений и надуманных комплиментов внешности, как и декларировал Шекспир в сонете 21.

Сонет 23. Ещё одно косвенное подтверждение, что адресат череды сонетов 21-36 – женщина. На протяжении первых 20 сонетов Шекспир ничего не забывал, не робел и не молчал, прямо указывая адресату сонетов на свою духовную близость с ним. Но здесь вдруг всё поменялось – Шекспир оробел и забыл любовный ритуал! Это указывает на принципиально другой характер отношений, т.е. отношений, для которых существует любовный ритуал. Ведь для духовного общения не существует границ и строгих предписаний поведения, кроме одного –уважения. Так, что же, Шекспир забыл, что нужно быть уважительным в общении? Весьма сомнительно, тем более в свете его последовательности и не забывчивости. В сонете речь идёт о «ритуале любовных формул», т.е. не о единственном, а о нескольких, причём, выстроенных в строгой последовательности (ритуал) «любовных формулах». «Формулы» эти – очень сложные, ведь их так трудно помнить всегда. Но ошибаться нельзя, и если не уверен – «оробел», то лучше вообще «молчать». Как видим, всё указывает, что это – ритуал любовного общения с женщиной! Именно поэтому поэт молит этой любви взглядом, надеясь на женское понимание. Можно говорить о первой встрече наедине с возлюбленной, которая ничем не закончилась - поэт "оробел" и "забыл любовный ритуал". Также видим, что манифест сонета 21 пока исполняется – никаких сравнений или хвалы внешности адресата.

Сонет 24. В сонете присутствует откровенный намёк на женщину. Указание Шекспира на своё тело, как раму для полотна прекрасных форм (не лика, не душевных качеств!) адресата, вступает в явное противоречие с сонетом 20, если и здесь считать адресатом мужчину. Но противоречия нет, если адресат – женщина. Тогда столь близкий контакт с адресатом в желаниях поэта (в перспективе) вполне объясним. Здесь мы видим такое же следование манифесту Музы сонета 21 – минимум сравнений и никакой хвалы внешности адресата. Прошу не путать со сравнениями поэта в отношении себя – здесь их немало. Но нас интересует только адресат. Замок сонета 24 содержит объяснение, данное самим Шекспиром, своему отрицанию хвалы внешности в сонетах к возлюбленной – «срисован вид, но сердца не познать». Другими словами, Шекспир в отношениях с возлюбленной стремится в первую очередь узнать её сердце, душу, а внешность считает обманчивой, «коварной». Видимо, эту «правду о любви» он упомянул в сонете 21, ведь только говоря о своих чувствах, своей душе, можно навести собеседника на ответное высказывание на эту же тему. А если хвалить внешность, то вряд ли можно услышать в ответ что-то большее, чем выражение стандартной благодарности.

Сонет 25. Поэт добился взаимности – «любит и любим». В сонете виден более поздний этап развития отношений, которые продолжаются с тем же адресатом, что и в предыдущих сонетах 21-24, так как противоречий с ними нет. Это указывает, что последовательность написания сонетов в порядке нумерации пока сохраняется.

Сонет 26. Шекспир перешёл на объяснения в письме – «письменное посланье». Для дальнейшего анализа принципиально важно оставаться в рамках изначально принятой логики, т.е. не перескакивать с варианта на вариант. Ведь объяснений тому, что заставило поэта заняться «письменным посланьем», может быть несколько. В этой части анализа, главное – определить, является ли эта смена формы общения не просто другой, а именно противоречивой по отношению к общению личному, которое мы видели в сонетах 21-25. Ведь только тогда, мы будем делать выводы об адресате в рамках нашей логики. Единственным источником для этого, очевидно, является текст сонета. Для понимания сначала необходимо мысленно исключить форму общения и взглянуть на смысл сонета с точки зрения его противоречивости с предыдущими сонетами 21-25. Мы видим, что Шекспир продолжает говорить о своей любви к адресату, и противоречия в этом нет. Мы видим, что Шекспир указывает на новое обстоятельство – свой «великий долг», но это – не противоречие, так как указывает впервые – сравнивать не с чем. Мы видим, что Шекспир объясняет адресату последствия своего «долга» для их любви, и противоречия в этом также нет. Значит, чистый смысл сонета не содержит противоречий. Но что изменится, если мы учтём «письменную» форму общения с адресатом? Ничего, для вопроса об адресности сонета. Адресат не сменился, так как в рамках нашей логики для этого не применимо ни одно из «неизменных правил». Можно говорить только об изменении обстоятельств, в которых продолжалось общение с тем же адресатом. Что это за обстоятельства, будет частично видно в последующих сонетах, а подробно изложено в другой статье, при анализе сонета 26 на соответствие с фактами биографий.

Сонет 27. «Письменный» характер общения с адресатом в сонете 26 указывал на изменение обстоятельств – отсутствие личного общения. И в сонете 27 мы также видим указание на отсутствие личного общения – поэт не видит адресата днём – трудится вдали от него, а ночью направляет к нему мысленный путь. Ясно выражено желание быть вместе с адресатом – «днём и ночью» «путь к тебе». Противоречия в этом нет, значит, адресат не менялся.

Сонет 28. Ещё одно указание на отсутствие личного общения – «печаль» и «тоска» днём и ночью и всё «дальше» от адресата. Ещё одно ясно выраженное желание изменить эти обстоятельства – «вернуть судьбы счастливый ход», т.е. быть вместе с адресатом. Понятно, что противоречий в этом нет, адресат сонета не менялся, а череда женских сонетов продолжается.

Сонет 29. Опять, как и во всех предыдущих сонетах этой череды (21-28), поэт больше говорит о себе, следуя своей же декларации из сонета 21. Но «вспомню о тебе» опять указывает на отсутствие личного общения. Да, мы видим некие новые обстоятельства, но в отношении поэта. Поэтому, какими бы ни были эти обстоятельства, повлиять на смену адресата они не могут. В рамках нашей логики для этого не предусмотрено правил. Анализу этих обстоятельств будет посвящена другая статья о сонете 29 – при сравнении с фактами биографий.

Сонет 30. Здесь мы видим обращение к адресату «dear friend» – милый друг. В английском языке возможен и смысл – «милая подруга», слова не поменяются. Да, обычно в непоэтической речи, если хотят дать определённость именно женскому роду, то к «friend» - друг, добавляют «girl» - девушка, но, если о «подруге» говорят в третьем лице. Например, «Вот моя подруга (girl-friend)». При прямом обращении к визави, как в сонете, такое уточнение звучит хамовато, а в поэтической речи это уточнение и не обязательно, ведь поэт связан возможностями размера строки. Однако, мы обязаны определить не то, какой из вариантов перевода отразит род адресата, а то, какую из двух частей несоответствия считать мнимой. Несоответствие состоит в том, что сонет 30 по смыслу не противоречит предыдущей череде сонетов 21-29, так как мы видим и развитие темы: «вспомню о тебе» из сонета 29, и объединяющий признак из сонета 21 – отсутствие хвалы внешности адресата, но в сонете, казалось бы, прямо назван мужской род адресата, что противоречит указаниям на женщину сонетов 22-24. Но к чему такие сложности? Не проще ли признать это несоответствие противоречием, ведь прямо назван мужской род адресата, а значит, можно говорить о смене адресата? Почему бы Шекспиру, находясь в тех же самых личных обстоятельствах, которые схожи в сонетах 29 и 30, не написать также сонет и для друга? Дело в том, что Шекспир взял в скобки это обращение к адресату, как бы подразумевая разное толкование. Кроме того, подобное обращение к женщине может свидетельствовать о том, что в отношениях с адресатом пока присутствует только духовная составляющая, как с другом, ведь они находятся в разлуке – личное общение отсутствует. Но окончательный вердикт о верности такой адресности сонета 30 поставил анализ сонетов 50 и 51, где Шекспир употребил одновременно и обращение к "другу", и оборот речи, который никак нельзя адресовать мужчине. Таким образом, в сонете 30 мы имеем дело со случаем, когда его верная адресность определяется не текущей, а последующими чередами сонетов. Кроме того, далее до сонета 37 противоречий не будет, т.е. адресат не сменится, и если это – друг, а не подруга, то начинают множиться уже никак не объяснимые несоответствия. Например, между сонетами 36, 37 и 39, в которых, с одной стороны, надо бы признать одного адресата – «друга», а с другой стороны, смысл одних сонетов противоречит другим. Подробно это будет показано при анализе череды сонетов 37-42. Поэтому в сонете 30 адресат не менялся, это, по-прежнему – возлюбленная поэта.

Сонет 31. Обстоятельства общения с адресатом изменились. Теперь Шекспир написал сонет, «любуясь» адресатом, т.е. очевидно – личное общение. Но, как и ранее в сонете 26, так и здесь, изменение обстоятельств написания сонетов не является противоречием и не может повлиять на смену адресата. Мы видим хвалу душе адресата, но нет никакой хвалы его внешности, ведь запрещённых сравнений из сонета 21 с чудесами «солнца, моря иль земли», по-прежнему, нет. Но есть развитие темы своих жизненных бед, превратившихся благодаря любви во благо, как в сонетах 29 и 30. Всё это указывает на продолжение череды женских сонетов.

Сонет 32. «И пусть уступят каждому перу» – уничижение своих стихов – противоречит сонету 18, где «стихи живут» в веках «пока дышать и видеть» могут люди. В сонете 18 адресатом является друг поэта, значит, в сонете 32 адресат другой. Это – ещё одно подтверждение адресности сонета 32, а заодно и сонета 30, ведь противоречия между этими сонетами нет. Также видим, что объединяющий признак из сонета 21 – отсутствие хвалы внешности адресата – также имеет место и в сонете 32. Ещё одно подтверждение адресата сонета 32 – возлюбленной поэта, мы увидим в сонете 74.

Сонет 33. Рассказ о себе и своей любви продолжается без противоречий. Новый ракурс темы только ещё раз подтверждает правило 1 «Свода неизменных правил». Сравнение возлюбленной с «земным солнцем» это – не о её внешности, а о её чувствах, ведь внешность не меняется, а здесь, сначала «озарила» и сделала счастливым «на час», а потом «скрылась в тучах». Значит, объединяющий признак из сонета 21 – отсутствие хвалы внешности адресата – также имеет место и в сонете 33. Поэтому адресат в сонете 33 прежний – возлюбленная поэта.

Сонет 34. Ещё одно, в череде сонетов 21-36, указание на женщину – предложение адресату искупить свою вину слезами. Но почему бы не предположить, что это друг поэта был настолько малодушен и слезлив, что ждать от него чего-то другого было для поэта бессмысленно? Ответ – в причине, из-за которой поэт выдвигает свои претензии к адресату. Мы видим в сонете, что поэт недоволен тем, что адресат воспрепятствовал ему в его пути навстречу к адресату. Как мы помним, желание быть вместе уже было выражено ранее в женских сонетах 22, 27 и 28. Значит, остаться последовательным Шекспир может, обращаясь только к женщине. Кроме того, не только по той же причине, что и в сонете 30 – противоречие следующей череде мужских сонетов 37-39, невозможно признать смену адресата в сонете 34, а также и потому, что смысл сонета не противоречит предыдущим сонетам этой же череды, что в рамках нашей логики указывает на прежнего адресата – возлюбленную поэта. Нелишне будет заметить, что хвала внешности адресата, по-прежнему, отсутствует. Ещё одно подтверждение адресата сонета 34 мы увидим в сонете 40.

Сонет 35. Поэт развивает под-тему о «прощении грехов» из предыдущего сонета 34. Можно констатировать отсутствие противоречия. И снова поэт, обращаясь к адресату, говорит о себе, о своих обстоятельствах – хвалы внешности адресата нет и в помине. Значит, адресат прежний – возлюбленная поэта.

Сонет 36. Сонет – объяснение о неизбежной разлуке с адресатом. Поэт говорит, что не он «разделяет жизни» его и адресата, а некое внешнее «зло», непреодолимые обстоятельства, т.е. он этой разлуки не желает. Этот ракурс подачи адресату своего отношения к разлуке важен для дальнейшего сравнения с сонетом 39. Упоминание о невозможности иметь и далее «часы наслаждения» указывает на плотский характер отношений, что для Шекспира, согласно сонета 20, возможно только с женщиной. Смысл первой строки третьего катрена сонета 36 – «быть может встречу, не признав тебя» – указывает на саму возможность этой не очень приятной ситуации. Но, по кодексу чести того времени, не приветствовать означало намеренно оскорбить, тем более высокородного друга, которого все менее высокородные знакомые обязаны были приветствовать первыми. Значит, поэт не мог предлагать такого своему другу. А вот не показывать публично своё знакомство и отношения с женщиной было вполне в духе не только тех времён. Замок сонета 36 будет в точности повторен в «мужском» сонете 96. И этим Шекспир ничего не забыл. Логичнее, что там сменился адресат, для которого Шекспир считал также важным донести, уже высказанную однажды мысль. Это подтверждается правилом 3 «свода неизменных правил». Сонет 96 – явно мужской и находится в череде мужских сонетов. Поэтому, весь сонет 36 ещё раз подтверждает адресата череды сонетов 21-36 – возлюбленную поэта.

Как видим, объединяющий признак – минимум или полное отсутствие хвалы внешности адресата – имеет место во всей череде сонетов 21-36. Поэтому его уже можно, казалось бы, признать не только не случайным, а определяющим. Однако, окончательный вывод делать рано. В дальнейшем мы не всегда увидим этот признак только в чередах женских сонетов и не всегда не увидим его в чередах мужских сонетов. Однако на начальном этапе внешность адресата станет постоянным предметом восхваления в мужских сонетах. Этим отличалась череда мужских сонетов 18-20, и это же мы увидим в следующей череде 37-42.    

skallv.ru

О чем повествуют сонеты Шекспира

rpp.nashaucheba.ru

• 
  Radiohead lotus flower
• 
  Что значит together forever
• 
  Как будет мне 14 лет по английски
• 
  Siente mi amor перевод
• 
  Round and round imagine dragons перевод песни
• 
  Cake перевод на русский язык с английского
• 
  Урок 16
• 
  Бойфренд джастин бибер перевод
• 
  No перевод слова
• 
  Перевод сэндвич
• 
  Son of a preacher man dusty springfield перевод